В конце лета мы с моей милой Ars_longa решили написать некую лав-стори. Мы не хотели кого-то обидеть и задеть ею. Просто примите всё как сказку о Чистой Любви и большой Мечте. Хорошо? Спасибо.
В романе использованы отрывки моей реальной биографии.
Почти все диалоги написаны нами обеими - предварительно обыгранные в аське.
Запись буду поднимать по мере написания продолжения.
начало романа
TAKE ME WITH YOU
Часть I
«Ты пришел ко мне белою розой…»
Часть I
«Ты пришел ко мне белою розой…»
Я приду к тебе, милый, капелью весной,
На припеке подснежником выбьюсь наружу,
Заберу талым снегом сердечный покой
И зарницею сон твой нещадно нарушу.
Елена Елохова
На припеке подснежником выбьюсь наружу,
Заберу талым снегом сердечный покой
И зарницею сон твой нещадно нарушу.
Елена Елохова
Если бы кто-нибудь сказал Наташе, что сегодняшний день станет для нее самым счастливым, она не только не поверила бы, но и серьезно рассорилась с таким предсказателем. Сегодня, всего час назад муж Наташи, Михаил, после очередного скандала, хлопнул дверью, и ушел к своей любовнице. О том, что муж ей изменяет, Наташа узнала через два года после свадьбы. За минувшие с того времени шесть лет Михаил сменил приличное количество любовниц, вдоволь измотав Натке нервы. Первый год, после того, как Наташа узнала, как на самом деле выглядят бесконечные мужнины командировки и поздние смены на работе, Михаил еще как-то пытался извиняться и периодически заглаживать свою вину букетами цветов и ужинами в ресторанах. Но ему это быстро надоело, и он перестал обращать внимание на чувства Наташи. Впрочем, из всей этой ситуации Михаил нашел своеобразный выход. Познакомившись на одном из корпоративных вечеров с очаровательной блондинкой Еленой, он, нимало не смутясь, представил ее Наташе. После чего, посчитав, что совесть его совершенно чиста, стал жить на два дома. Наташа была органически не способна к скандалам, а потому могла только плакать, иногда робко пытаясь вызвать мужа на откровенный разговор. Слезы раздражали мужа, а попытки поговорить заканчивались, как правило, хлопаньем дверями и уходом Михаила к Лене. Ко всему этому еще добавлялась необходимость делать на людях вид, что все в порядке. Усилия по запуску пыли в глаза окружающим очень угнетали Наташу, особенно если учесть, что она не слишком хорошо умела притворяться, а прятать воспаленные от слез глаза и усталое осунувшееся лицо под макияжем не всегда удавалось. К тому же, краситься самой ей было трудно, да и толком все равно не получалось.
Все это постепенно подточило огромную Наткину любовь к мужу. Чувство, казавшееся беспредельным, стало сжиматься, испаряться, постепенно превращаясь в какую-то постоянную усталость от присутствия Михаила рядом. Однако подать на развод Наташа не могла, и на то была весьма веская причина.
Сегодня, как уже много раз до этого, повторилась одна и та же сцена. Михаил вернулся слегка навеселе. Наташа ждала его ужинать. Мишка молча, хотя и с удовольствием, заглатывал ее стряпню, и Наташа решилась попросить его поехать с ней завтра на почту и помочь отправить посылку.
- Опять пытаешься выпендриться? - Михаил поднял взгляд от тарелки и прищурился на жену.
- Ну почему сразу выпендриться? Скоро Пасха, это будет подарком...
- Да в гробу он видел твои подарки! - в его голосе послышалось раздражение.
- Миша, ты же все знаешь, ну как ты можешь так говорить! - Натка почувствовала, как в ней закипают обида и возмущение.
- Да просто дурью ты маешься, прямо глядеть тошно, - муж проглотил кусок мяса. - Надоело это, тоже мне, хобби нашла!
Натка вспыхнула:
- Миш, уж кто бы говорил... Я же молчу про то, чем ты занимаешься в свободное время...
- Что? - Михаил резко повысил голос, - ты опять меня стыдить собралась?
- Нет, - вздохнула Наташа, уже ощущая в кухне отчетливый запах скандала.
Мужу, однако, явно хотелось выпустить пар, и в течение следующих двадцати минут Наташа выслушала уже знакомый набор упреков и претензий. Иссякнув, Михаил, напоследок, швырнул на пол пустую тарелку. По линолеуму со звоном рассыпались острые осколки.
Осторожно сгребая их веником, Наташа почувствовала, как предательская дымка застилает глаза. Горячая соленая влага побежала по щекам, и, уронив веник, Наташа закрыла лицо руками, стараясь, чтобы муж не услышал ее рыданий. Уже в который раз Михаил вполне сознательно наступал на самое больное место. У Натки было две тайны. И если первую муж не комментировал никогда - видимо, мешали остатки благородства, - то по второй прохаживался регулярно и с каждым разом все больнее.
Услышав в коридоре шаги Михаила, Наташа поспешно вытерла слезы и еще ниже нагнулась, сделав вид, что подметает пол.
- Я ухожу. - Михаил говорил спокойно, как будто ничего не случилось. - Буду у Лены.
Наташа вздрогнула. Она никак не могла понять, зачем муж каждый раз ставит ее в известность о том, что уходит к любовнице. Это была какая-то извращенная любезность, которая больше всего смахивала на утонченную пытку. Она согнулась еще больше и промолчала. Михаил пошуршал чем-то в прихожей, затем что-то стукнуло, и Натка услышала, как хлопнула дверь. В квартире стало тихо. Несколько минут она просидела в каком-то оцепенении, а затем, уже не сдерживаясь, совершенно по-детски, с всхлипываниями, разревелась.
- Эй, а чего ты дверь не запираешь? У вас что, вечер открытых дверей? Заходи, кто хочешь, бери, что можешь? -
Звонкий радостный голос заставил Натку вздрогнуть. Она подняла голову:
- Сашка!
- Це я, - на пороге появилась крупная, черноволосая, темноглазая, шумная и самая близкая и понимающая - стариннейшая Наткина подруга, Александра. Они подружились в первом классе, когда отличницу Сашу нагрузили важной работой: носить домашние задания девочке-инвалиду. Это и была первая тайна Наташи. Диагноз, прозвучавший, как приговор многообразные терапии, несколько сложных и дорогостоящих операций, и, как итог - инвалидная коляска с шести лет. От первых лет детства у Натки осталась только устойчивая ненависть к больницам и запахам йода и хлорки. Даже сейчас при порезах и ранках, она предпочитала обходиться или зеленкой или перекисью, чтобы только не открывать пузырек с йодом. Свою коляску Натка никогда не воспринимала как обузу. Как и многие другие дети, она не сразу поняла, почему ей нельзя бегать и играть в догонялки, но нашла выход из положения в игре с куклами. Родители, чтобы хоть как-то компенсировать утраченное детство, покупали Наташе замечательных кукол, самые лучшие настольные игры и кубики, а Наташа всегда охотно приглашала в гости своих немногочисленных подруг, и все вместе они с упоением играли в бесконечные "дочки-матери", "в больницу", "в магазин" и во все прочие бесконечные вариации детского способа взросления. Никому из сверстников даже не приходило в голову, что Наташа чем-то отличается от них, а вот сочувственных взглядов взрослых Наташа боялась как огня. Стоило только кому-нибудь из старших начать жалостливо разговаривать с девочкой или с преувеличенной нежностью гладить ее по голове, Наташа тут же старалась куда-нибудь скрыться и не попадаться лишний раз на глаза. Она терпеть не могла жалости к себе и сразу обрывала с такими людьми всякие отношения.
Саша Турнамаева не видела в Натке ничего особенного. Подумаешь, человек ездит в кресле с колесиками. Ну и что? Так даже удобнее. На всякий случай, Саша сразу взяла подругу под свое покровительство. Саня знала неимоверное количество заковыристых ругательств и умела драться не хуже мальчишек. Так что с теми, кто не понимал по-хорошему, разговор у нее был коротким. Она приносила Наташе домашние задания, обе девочки чинно садились за круглый стол в большой комнате и начинали делать упражнения. Через десять-пятнадцать минут тишина разрывалась сдавленным хихиканьем, а еще минут через пять девчонки, забросив учебники и тетрадки, вытаскивали кукол или доставали фломастеры и начинали рисовать. С тех самых пор Натка и Сашка были - не разлей вода. В средней школе у Сани появилась масса разных увлечений, но она по-прежнему забегала к подруге каждый день, а иногда даже по два раза на дню. Поэтому Наташа была не только в курсе всех школьных новостей, но и как никто другой посвящена во все тайны своей подруги. Сашины родители, обаятельные и очень добрые люди, перебравшиеся из солнечного Ташкента в сумрачный Петербург в поисках приличной работы и хоть какого-нибудь светлого будущего для двух дочерей, всегда знали, у кого можно найти их старшую оторву. Кстати, они были одними из тех немногих взрослых, кого Натка в детстве никогда не избегала. Турнамаевы ни на секунду не давали Натке почувствовать, что она инвалид, всегда передавали с Сашкой изумительной вкусноты сладости, и легко сдружились с Наташиными родителями. Вся их шумная и веселая семья очень помогла Наташе, когда родителей не стало.
После 9 класса Сашка подалась на курсы парикмахеров, и пока Натка доучивалась на аттестат о полном среднем, а затем заочно в институте, жгучая брюнетка Александра быстро вышла замуж, родила сына, так же быстро развелась, и сменила в качестве места работы три парикмахерских. В одном из них она задержалась ровно настолько, чтобы несколько раз удачно подстричь и покрасить одну деловую даму. Дама пришла от Сашкиного умения в такой восторг, что пригласила ее на постоянную работу в свой, только что открывшийся салон. За минувшие с того времени пятнадцать лет, салон с названием "Незнакомка" разросся в один из крупнейших в Питере центров красоты, Саня стала там заместительницей начальницы, успела второй раз выйти замуж и обзавестись еще одним ребенком. Все это она проделала в свойственной ей стремительной манере.
Пертурбации жизни не помешали обеим женщинам сохранить самые близкие и доверительные отношения, поэтому Саша не стала задавать вопрос, куда это на ночь глядя, да еще и в пятницу, отправился Михаил и почему на полу валяется разбитая тарелка.
- Тебе там конверт какой-то пришел. Я на тумбочку положила, - как ни в чем не бывало, произнесла она.
Натка закивала головой, про себя в очередной раз благодаря подругу за деликатность и, крутанув тяжелые колеса, выехала из кухни в коридор. На тумбочке поверх газет лежал довольно большой желтый конверт. Еще раз всхлипнув, Наташа решительно вытерла слезы и взяла его в руки. На конверте было множество самых разных штампов, но ни один из них, кроме штампа районной почты, ей ничего не говорил. Натка, как и большинство людей в наши дни, почти не писала бумажных писем. Она вела обширную корреспонденцию посредством электронной почты, и только посылки получала и отправляла с настоящего почтамта. Натка усиленно пыталась вспомнить, от кого же мог придти такой конверт. И тут ей показалось, будто кто-то громко хлопнул в ладоши прямо над ухом. Наташа вздрогнула и еще раз внимательно посмотрела на конверт. Сбоку он закрывался на металлическую скрепку. Наташа разогнула ее, и из желтого конверта выпал другой - продолговатый. На адресе отправителя значился Лондон, Оксфорд-стрит. Натка с удивлением обнаружила, что разучилась вскрывать конверты. Пальцы дрожали, и она никак не могла ухватиться за край плотной бумаги. Наконец конверт был надорван, и Натка поднесла к глазам лист с отпечатанным красивым шрифтом текстом.
На Наткин вопль Саша выскочила из кухни с веником в руках и совком, с которого на пол посыпались многострадальные осколки тарелки.
- Ты что!? - Саша в ужасе смотрела на подругу.
Вместо ответа Наташа протянула ей письмо. Саша скользнула взглядом по строчкам, удивленно изогнула бровь, а затем Натка увидела, как на Сашином лице проступает крайнее изумление – чувство, вообще посещавшее Александру крайне редко.
"Уважаемая госпожа Свиридова! - прочитала Саня вслух. - Настоящим письмом уведомляем Вас, что по итогам интернет-конкурса "Кто вы, мистер Рикман", - тут Саша сбилась, пытаясь прочесть невнятную аббревиатуру, - Вы вошли в тройку призеров. Вы награждаетесь трехдневной поездкой в Лондон с посещением съемочной площадки фильма "Удар бутылкой" и возможностью участия в автограф-сессии мистера Алана Рикмана..." Дальше шли даты прибытия, название отеля и прочая важная официальная информация.
- Тут еще какое-то письмо, - сглотнув, Саша осторожно взяла в руки листок, полностью покрытый текстом на английском.
- Да, это от Мелани, агента Алана, - глядя на сашино лицо, Наташа изо всех сил давила в себе желание расхохотаться.
- Вот дела, - восхищенно выдохнула Саша и аккуратно положила письмо обратно на тумбочку.
- Ну что, свирель ты моя, доиграла до своего Ангела? - Александра быстро оправилась от изумления и теперь, присев перед коляской подруги, смотрела на Наташу теплым, лучащимся взглядом. "Свирелью" Саша называла подругу редко, только в минуты особой близости и нежности. Ласковое прозвище, изобретенное на основе нынешней ее фамилии, Наташе очень нравилось, а учитывая сегодняшние обстоятельства, и вовсе пришлось как нельзя кстати.
- Я и сама не верю, - тихим шепотом ответила Натка.
Саша потянулась вперед и ласково обняла подругу, ловко скрыв внезапно навернувшиеся на глаза слезы.
- Так, ну и что теперь будешь делать? - Саша выпрямилась и с преувеличенной тщательностью собирать в совок превратившиеся почти в пыль осколки.
- Надо сейчас выяснить, что в Сетке по этому поводу говорят. - Муж, его хамство и любовница были забыты. У Наташи в голове с бешеной скоростью сменяя друг друга, проносились мысли о том, что надо найти паспорт, распечатать схему проезда к британскому консульству, еще надо было понять, успеют ли они все сделать в срок... Но сейчас главное - выяснить, что по этому поводу думают остальные победители, и кто же они, в конце концов. Да, и еще... Наташе было ужасно стыдно, но ей страстно хотелось остаться одной. Еще десять минут назад воцарившаяся после ухода Миши тишина казалась ей невыносимой, а теперь она жаждала ее, мечтая вновь перечитать письмо Мелани, которое успела лишь пробежать глазами, и еще раз убедиться, что все это ей не приснилось. Наташа развернула свою коляску и проехала в комнату к компьютеру.
Несколько кликов "мышкой", и на Наташу обрушилась лавина информации. Ей казалось, что она почти слышит гул возбужденных голосов - все рикманьяческое сообщество бурно обсуждало конкурс и его итоги.
В этой среде Наташу знали давно. Интернет, или, как частенько называют его на жаргоне, "сеть" был для Наташи безо всякого преувеличения окном в мир и в нормальную полноценную жизнь. Здесь можно было найти огромное количество бесценной информации, скачать кино, которое не шло в широком прокате и, наконец, там были друзья.
В этом году исполнялось ровно шесть лет второй - самой глубокой тайне Наташи. Она бесконечно и нежно любила человека, отделенного от нее тысячью километрами пространства, значительной разницей в возрасте и большой известностью. Его звали Алан Рикман. За эти годы Натка узнала об актере все, что было возможно и даже то, что казалось невозможным. Она знала наизусть не только все его театральные и киноработы, но могла с ходу назвать всю его фильмографию и все премии, которые он когда-либо получал. Она знала его привычки, любимую одежду, музыку, места, где Алан любил проводить свободное время. Говорить о нем Наташа могла часами. На компьютере она хранила огромнейший архив фотографий, видеороликов, интервью Алана. Все это богатство было тщательно рассортировано по папкам и файлам. В русскоязычном сообществе поклонников Рикмана Наташа была кем-то вроде старейшины. Ее авторитет был огромен, а информация, которой она располагала, зачастую носила эксклюзивный характер. На сетевом пространстве Натку знали практически все. Одним из самых дорогих знакомств стал контакт с Мелани Паркер – пресс-агентом Алана в ондоне. Обе женщины состояли в переписке около четырех лет, но лишь в последний год Мелани, наконец, стала писать более или менее личные письма. Благодаря ей информации об Алане у Натки заметно прибавилось, правда, теперь она уже не могла делать ее всю общим достоянием, так как Мелани стала сообщать Наташе некоторые приватные сведения.
Наташа не преследовала никаких корыстных целей. При всей своей известности и колоссальном мужском обаянии Алан не мог поспорить с кумирами большинства ее ровесниц. Как-то совершенно незаметно любовь к артисту переросла у молодой женщины в любовь к человеку. Постороннему взгляду могло показаться, что в этой любви слишком много нереального. Неудивительно, что многие из друзей Натки по рикмановским сообществам, беззлобно посмеивались над ней, считая ее чувство обычным свуном, столь модным в Интернет-среде. Впрочем, были и те, кто принимал откровения Наташи всерьез. И одной из них была Мелани Паркер. Именно через нее шли Наташины письма, адресованные мистеру Алану Рикману, в которых Наташа писала о своих впечатлениях от фильмов; изредка, когда удавалось что-то увидеть в записи или найти в сети – о спектаклях. Через Мелани Натка регулярно отправляла в Лондон милые небольшие подарки к Рождеству и Пасхе. И вот теперь Наташа держала в руках письмо от Мелли, почти сплошь состоявшее из радостных поздравлений с победой в конкурсе и предвкушений долгожданной личной встречи.
Стоило лишь Наташе написать на форуме, что она стала победительницей, как на нее обрушился шквал поздравлений и масса подробностей о том, что теперь нужно делать, куда бежать и кому отдаваться.
«Отдаваться» нужно было в такое количество мест, что Наташа сначала даже растерялась. Немного погодя, она сообразила, что информация не совсем точна и, на самом деле, все ограничивается посещением офиса фирмы, обеспечивающей эту поездку и британского консульства. Наташа хорошо помнила поездку в Прагу. Это было их с Мишей свадебное путешествие, и, несмотря на всю прелесть этого события, молодая женщина лучше всего запомнила длиннющие очереди в ОВИРЕ и тягостную волокиту с документами. Теперь же все нужно было успеть оформить за две недели. Наташа передернула плечами: она совершенно не представляла себе, как и, главное, кто будет всем этим заниматься. Но в том, что сделать это всеми правдами и неправдами нужно – она не сомневалась ни секунды.
Вторая новость, выловленная Наткой в Сети, не порадовала ее еще больше. Вместе с ней в Англию отправлялись еще две девушки. Одна из них приходила на рикманьяческие сайты и форумы под ником Печальный Ангел. В жизни ее звали Татьяной, жила она в Минске и была, насколько Ната могла судить по общению в аське, человеком вполне адекватным, добрым и понимающим. Она воспринимала наткины чувства к Алану вполне сочувственно и совершенно бескорыстно помогала в поисках информации, пересылала ей диски с переписанными из собственной сокровищницы редкими фильмами. Зато вторую попутчицу Наташи знал весь рикманьяческий мир. Без нее не обходилось ни одна встреча фанаток Алана в реале, она модерировала большую часть, посвященных ему русскоязычных сообществ и была создательницей одного из самых информативных и раскрученных сайтов об актере. Ее сетевой ник – Белая Роза - знали в зарубежных сообществах, откуда она получала наисвежайшую информацию, которую Натке приходилось постить у себя уже со ссылкой на сайт Белой Розы. В жизни ее звали Анной, и Наташа могла только радоваться, что они живут в разных городах. Анна была москвичкой, что не мешало ей регулярно наведываться в город на Неве, устраивая там тематические встречи по поводу и без. На двух из них Натке удалось побывать. Она предпочитала не вспоминать лишний раз про пафос и глупое кривляние Анны, хотя и признавала, что про Алана та действительно знает много. Но на второй обе женщины крупно поссорились, и с тех пор держали друг с другом вооруженный нейтралитет. Пока что Белая Роза позволяла Наташе пользоваться информацией и читать ленту новостей своего сайта, а Наташа, скрипя зубами, слушала и читала посты Анны на форумах и в сообществах. Год назад Ане, как журналисту, удалось побывать в Лондоне на премьере фильма «Гарри Поттер и Орден Феникса» и взять у Рикмана автограф и короткое трехминутное интервью. Этот видеоролик шел первым номером на сайте, а факсимиле автографа Аня не постеснялась сделать подложкой. С тех пор она стала еще заносчивее и на полном серьезе полагала себя первой алановедкой – как сама же себя и окрестила, любезно признавая за Наткой должность архивариуса и знатока прошлых работ актера.
Наташа предпочитала не выяснять с ней отношения. Про себя она звала Анну «мисс Амбридж» и предпочитала сразу же уходить с сайтов и форумов, как только там появлялся знакомый ник. И теперь предстоящая им обеим встреча грозила стать весьма опасной.
- Дятел клавиатуры – Саша возникла прямо перед компьютерным столом. – Время десять, давай-ка поужинаем нормально, и я пойду уже.
-Ой, - Наташа почувствовала, что краснеет. Она так увлеклась, что почти забыла про подругу все это время проторчавшую на кухне. – Сашенька, прости, пойдем, конечно!
- Да ладно – Сашка усмехнулась, разворачивая коляску подруги. - Расскажи лучше, что там у вас, рикманьячек, происходит?
Саша Турнамаева к рикманьячкам относилась весьма сочувственно, хотя в их рядах не состояла. Алана она воспринимала исключительно с точки зрения его мужской состоятельности и крайне скептически относилась к идее большой и чистой любви между ним и Римой. Этого было вполне достаточно, чтобы Наташа считала подругу «своей» среди моря алановских фанатов. Поэтому сейчас, уплетая яичницу с колбасой и овощной салат, наструганный Александрой, Наташа вывалила ей все почерпнутые в Сети новости, не забыв упомянуть и о том, кто полетит в Лондон вместе с ней. Услышав об Анне, Саша презрительно фыркнула и помотала головой:
- Да, подруга… Эта Аня устроит отдельное шоу. Главное, не подеритесь там у него перед носом… и постарайтесь на память пуговицы с него не отрывать… а то, знаю я вас, до трусов мужика разденете.
- А я что? – Наташа сделала большие глаза, - я-то тут при чем? Я с него ничего снимать не буду…
- Возьмешь уже голым и готовым? – Саша звонко расхохоталась.
Наташа попробовала было шутливо возмутиться, но потом махнула рукой и присоединилась к веселью подруги.
Уже уходя, натягивая куртку, Саша пристально взглянула на провожавшую ее Наташу.
- Кстати, свирелька, имей в виду, у меня через неделю отпуск начинается. Если что – могу составить компанию до Англии.
-Правда? - голубые глаза Наташи распахнулись с изумлением и надеждой. – Сашенька, я даже боялась спрашивать… Но мне так неудобно… - Наташа поняла, что начинает нести чушь, но остановиться не могла. – Ты бы лучше с детьми посидела… а я с Мишей…
- Ага, три раза… особенно с Мишей,- Саша скептически посмотрела на смущенную подругу. – А неудобно, сама знаешь, что делать, - Саша шутливо щелкнула Наташу по носу и, помахав ей рукой, бодро застучала каблуками по лестнице вниз.
Наконец Наташа осталась одна. Если бы она могла, то сейчас бы прошлась колесом по квартире, выскочила бы на балкон и, несмотря на то что часы показывали почти одиннадцать вечера, проорала бы что-нибудь маловразумительное, но восторженное. Вместо этого Наташа могла только крутить огромные колеса тяжелой коляски в прихожей и большой комнате, распевая песенку из «Трех мушкетеров» про Бургундию, Нормандию и Гасконь. Немного утихомирившись, она достала из кармана домашнего халата письмо Мелли и, пристроившись у широкого подоконника в большой комнате, перечитала его три раза подряд. Мелли, хотя и рада была предстоящей личной встрече, была по всегдашнему своему обыкновению сдержанна и откладывала все приватные разговоры на потом. Однако в письме она все же проговорилась, что уже предупредила Алана о том, что он будет встречаться с тремя русскими девушками. Он высказал большую заинтересованность и даже попросил ее разузнать о финалистках поподробнее. Мелли чистосердечно призналась, что рассказала ему о Наташе, о ее подарках, которые Мелани аккуратно передавала ему всякий раз и о Наташином письме по поводу фильма «Месмер». Тут Наташа почувствовала, как горячая волна жара заливает ее лицо. Это был ее маленький подвиг, которым Натка втайне очень гордилась. Года полтора назад она отправила Алану большое письмо, в котором подробно и обстоятельно размышляла о фильме и о самом герое Алана – Франце Антоне Месмере. Тогда от Мелани пришло письмо, в котором та передавала Наташе слова благодарности и приятного удивления от Алана. Мистер Рикман благодарил Наташу за столь тонкое и глубокое понимание этой роли и фильма в целом и выражал надежду, что когда-нибудь они смогут увидеться и поговорить подробнее. Тогда Наташа несколько недель подряд была в совершенно невменяемом состоянии, а текст ее письма с тех пор обошел все рикманьяческие сайты и форумы. Наташа сама разрешила его опубликовать, вычеркнув оттуда лишь личное. С тех пор, когда речь заходила об этом фильме, все ссылались на нее и как-то постепенно, по умолчанию, ее точка зрения на «Месмера» была принята в рикманофильских сообществах за истину. В глубине души Натка таким неожиданным успехом гордилась, но тогда она никак не думала, что через полтора года она будет собираться в Лондон на встречу с тем, кого она с тех пор успела полюбить еще отчаяннее и глубже. Наташа посмотрела в окно. В комнате горел свет, отчего улица за окном казалась еще темнее. В доме напротив ярко светились окна, а квадрат двора внизу казался черным бездонным колодцем. Март в Петербурге в этом году выдался ветреным и холодным, кое-где еще даже не сошел снег. Молодая женщина смотрела на черный сырой колодец улицы за окном, а мысли ее уносились все дальше от Питера. Ей виделись улицы Лондона, города, где она ни разу не была, но который за эти шесть лет стал для нее родным и знакомым вплоть до каждого камня на старинных тротуарах Вест-Энда. За шесть лет Наташа прочла об этом городе все, что только можно было достать, как на русском, так и на английском языках. Она прекрасно ориентировалась в лондонских картах и поражала подруг рассказами о повседневной жизни лондонцев. Очень часто, закрывая глаза, Наташа с легкостью вызывала в своем воображении картины оживленного утра в каком-нибудь пригороде Лондона, улицы и старинные особняки в его аристократической части. Ей не составляло труда представить себе и своего любимого, упруго и уверенно шагавшего по тротуару на репетицию в театр или выходившего из такси перед съемочным павильоном. Признаться честно, Наташу не очень интересовал пункт о возможности поприсутствовать на съемках фильма. Нет, конечно, ради Алана она была готова на все, но сам процесс киносъемок ее не увлекал. Она хотела просто вдохнуть тот же воздух, которым дышал ее возлюбленный, и тихонько попросить лондонский ветер отнести в его сторону всю ее невысказанную нежность. Наташа прикрыла глаза. Под веками тотчас всплыло уже ставшее по-настоящему родным лицо, которое Натка знала до самой последней морщинки, словно наяву она увидела его улыбку. Когда Алан улыбался, глаза его становились медового цвета, и от них начинало исходить совершенно особое сияние. Наташе мучительно, до боли в сердце захотелось коснуться его лица ладонями, ощутить теплоту его дыхания. Она вспомнила седые всегда так непокорно разлетающиеся в стороны волосы. Ей почему-то казалось, что Алан должен был употреблять какой-нибудь особый парфюм – что-нибудь дразнящее и загадочное: миндаль с вишней или что-нибудь в этом духе. Сама Натка любила запах миндаля и хранила маленький флакончик с такими духами, пользуясь ими только в особых случаях. Молодая женщина почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Совсем скоро… совсем скоро она увидит Алана – увидит по-настоящему, а не картинку на мониторе, увидит эти медовые глаза и, может быть, ощутит запах миндаля и вишни. «Солнышко мое, радость моя, Ангел мой… увидеть тебя, коснуться тебя… - Наташа сама не замечала, что говорит это вслух, быстрым шепотом, будто заклинание, - ничего больше не надо… что бы ни случилось со мной потом, ничего не страшно, все перенесу, лишь бы твои глаза увидеть, голос твой услышать… любимый мой…» Взгляд Наташи упал на лежавшую на тахте наполовину упакованную посылку, которую она собиралась отправить в качестве пасхального подарка. Теперь этот подарок можно будет вручить самой. Она представила, как его руки касаются ее, и низкий обволакивающий бархатный голос произносит слова благодарности. Наташа закрыла лицо ладонями и, уже больше не в силах сдерживаться, разрыдалась в голос от раздиравшей сердце нежности и боли.
Судьба качнула молодую женщину от слез печали к слезам радости, положила еще один оборот нити на свое веретено и крутанула его, направляя нить по своему желанию, разгадать и понять которое смертным не дано…
В субботу Наташа проснулась поздно. Вчерашний всплеск эмоций оставил после себя приятную легкость во всем теле и полную ясность в голове. Наташа прекрасно понимала, что сегодня или завтра будет неизбежный разговор с мужем, потому что как ни крути, но без сопровождающего Наташа вряд ли сможет поехать. Вместе с этой мыслью пришла и другая. Наташа знала, что полетит в Лондон при любом раскладе. Если Михаил согласится – проблем будет значительно меньше, но даже если он встанет в позу и откажется (а к этому Наташа тоже была готова), она найдет себе сопровождающего. И будет очень хорошо, если Саша не передумает и не откажется от своего предложения. Впрочем, подруга редко ошибалась насчет Наткиного мужа… сказать по правде, вообще ни разу не ошиблась, но сейчас Наташа не хотела об этом думать. Как бы то ни было, нужно готовиться. Завтракая, Натка пыталась вспомнить, где лежит ее загранпаспорт. Ее размышления были прерваны звонком в дверь. Немного удивленная – для Сашкиного ежедневного визита было еще рано – Наташа выехала в коридор.
- Кто там?
- Открывай, подруга, это мы! – услышала она из-за двери голос Александры.
Едва Наташа успела открыть дверь, как на нее налетели два тайфуна: один высокий и длинный, другой маленький и плотный.
- Здрасти, теть Наташ!
- Тетенька Наташа, а мне мама шоколадку купила!
Первый тайфун – старший сын Саши, Артем, стянул с головы шапку и теперь радостно улыбался, присев возле Наткиной коляски на корточки. Тайфун поменьше – дочка Оксана, которой совсем недавно исполнилось шесть, уже деловито лезла в свою сумочку с нарисованным на ней слоненком, чтобы угостить тетю Наташу шоколадкой.
- Собирайся, подруга, - Саша стояла в дверях, с улыбкой наблюдая за образовавшейся при входе толчее.
- Зачем? – Наташа изумлено вытаращилась на Александру.
- Мы в цирк пойдем, - Оксана достала уже порядком обкусанную шоколадку и протянула Натке, - на!
- В цирк? – Наташа показалось, что глаза ее начали неспешное движение на лоб.
- Ага, - в качестве культурной программы, - Саша скинула пальто. – Ну, давай живо. А то эти две торпеды сейчас взопреют. Я тебе помогу.
Она развернула Наташину коляску в комнату. Сначала Натка хотела возразить, что вообще-то никуда не собиралась, что нужно заняться подготовкой к отъезду и поработать в Интернете, но натиск семейства Турнамаевых начисто смел все ее доводы. Наташа знала Артема и Оксану с младенчества. Сама Наташа очень хотела детей, но Михаил так и не собрался с этим, а уж после того, как он стал гулять на сторону, Наташа и думать не могла о близости с ним. Поэтому для Сашкиных ребятишек Наташа стала самой любимой после мамы. Она совершенно непозволительно их баловала и, несмотря на ограниченность передвижения, охотно с ними гуляла. Когда Оксанка была еще совсем маленькой, Саша довольно часто оставляла ее Натке, так что девочка теперь, по справедливости, могла считаться самой настоящей племянницей. Артем и Оксана также не видели ничего особенного в том, что тетя Наташа передвигается на коляске. Артем иногда возил Наташину коляску и вообще вел себя по-рыцарски. А Оксана каждый раз делилась чем-нибудь вкусным, после чего немедленно забиралась Наташе на колени и требовала сказку или мультик. Нянчась с ними, Наташа начисто забывала обо всех своих проблемах, и даже мысли об Алане временно отходили в сторону. Поэтому сейчас возможность провести полдня в шумной и веселой компании перевесила скучный день в четырех стенах и Натка, не сопротивляясь, позволила увезти ее из дому, успев только немного растерянно произнести что-то про билеты и деньги, на что немедленно получила укоризненный взгляд Саши, тут же испуганно зажала себе рот ладонью и, чтобы больше никого не обидеть, переключила внимание на детей.
После цирка дети потребовали «Макдональдс», потом всей компанией прогулялись по Невскому. Домой Наташа попала только в восьмом часу вечера. Суббота почти прошла, и Наташе оставалось только три-четыре часа работы в Интернете. Она проверила почту, написала письма, проверила, не пришел ли заказ на какую-нибудь фрилансовую работу. К счастью, никому никаких переводов не требовалось. Впрочем, это было не совсем хорошо, так как личные средства Наташи подходили к концу, а брать взаймы у мужа ей очень не хотелось. Затем она разобралась с ворохом фотографий Алана, написала пару постов и почувствовала, что устала. Она позволила себе еще несколько минут полюбоваться на одну из свежих фотографий Алана, но вчерашних захлестывающих эмоций не испытала. Вместо этого она почувствовала, как внутри нее растет что-то легкое и теплое, как нежный весенний пух. Это что-то мягко обнимало ее сердце, заставляя жмуриться от счастья. Наташа решительно выключила компьютер и отправилась спать.
Утро воскресенья Наташа провела как образцовая домохозяйка. Насколько могла, убралась, перемыла так и оставшуюся со вчерашнего дня посуду, протерла полы и, наконец, нашла свой загранпаспорт. Все это время она прикидывала разные варианты разговора с Михаилом, но, так и не придумав ничего особо дипломатичного, решила сказать, как есть. Она предусмотрительно спрятала письмо Мелли и оставила только официальное уведомление. Приготовив обед, Натка с чистой совестью села перед компьютером и на несколько часов погрузилась в разбор и анализ новостей и фотографий, забыв и про время, и про мужа. Когда в прихожей щелкнул замок, и хлопнула входная дверь, Натка оторвалась от монитора и бросила взгляд на часы. Был уже вечер, а раз их прихожей не донеслось радостных воплей, значит, придти мог только один человек. Наташа глубоко вздохнула и, перед тем как выйти из Сети, бросила взгляд на только что скопированную фотографию Алана: «Мой милый, помоги мне… дай мне силы… ради тебя я все выдержу, но умоляю, помоги…» Она выключила монитор и, помедлив минуту, выехала в коридор.
Михаил переобувался. Услышав шум, он поднял голову, и Наташа поняла, что на этот раз ей не повезло. Михаил вернулся от любовницы мрачнее тучи.
- Привет, - Натка постаралась, чтобы ее голос звучал как можно дружелюбнее. - Ужинать будешь?
Михаил посмотрел на нее тяжелым взглядом, однако ответил:
- Нет.
- Я могу чаю поставить, - самым главным было сейчас не разозлить мужа окончательно, и Натка пыталась балансировать на тонкой грани.
- Хорошо. Давай чаю, - Михаил натянул тапочки и прошлепал в ванну.
Переведя дух, Наташа проехала на кухню и поставила чайник. Через десять минут появился Миша и, не говоря ни слова, с размаху опустился на табурет. Наташа поставила перед ним кружку, сахарницу, пододвинула конфеты и вафли. Внутри себя она ощущала странное спокойствие, смешанное с легким женским злорадством. Конечно, лучше всего было бы поговорить с мужем попозже, когда он немного остынет, но был уже вечер воскресенья. А с понедельника начинался отсчет тех двух недель, что отделяли Натку от Англии, и дел впереди было невпроворот. Наташа решила, что тянуть не стоит.
- Миш, тут такое дело… - начала она, дождавшись, когда муж прожует первую вафлю. – Я в конкурсе выиграла.
Михаил поднял на нее глаза, и Наташа, широко улыбнувшись, протянула ему письмо от организаторов.
Михаил небрежно взял бумагу и быстро пробежал ее глазами.
- И что?
- Понимаешь, в качестве приза там – поездка в Англию. Я как победительница могу поехать в Англию.
- И что? – Михаил посмотрел на жену со смесью раздражения и насмешки.
- Я хотела поделиться с тобой и спросить… может быть, мы могли бы поехать вместе? – тут Наташа допустила слабину, и голос ее немного дрогнул.
- Это твои рикмановские дела, что ль? – Мишу озарила догадка, и он снова пробежал глазами текст.
- Ну да… - Наташа посмотрела на мужа. На лице его не отражалось никаких эмоций.
- Я тут ни при чем, - заявил он, бросая Натке обратно письмо и конверт.
Как только он произнес эти слова, все волнение Наташи куда-то ушло. Она вновь почувствовала абсолютное спокойствие.
- Миша, я хотела тебя спросить, не можем ли мы поехать вместе? – еще раз терпеливо повторила она.
- Знаешь, меня это совершенно не касается. Я уезжаю в пансионат, поэтому, как ты будешь решать эту проблему, мне как-то по барабану.
- С Еленой распрекрасной? - не удержалась от язвы в ответ Наташа.
- Ну, уж не с твоей же заплаканной физиономией - грубо рявкнул Михаил.
- Ну и скатертью дорога. Миш, хватит уже грубить. У меня только один вопрос. Зачем ты на мне женился?
- Дурак потому что был - зло процедил сквозь сжатые зубы муж, и, раздраженно отпихнув табурет, поднялся, чтобы уйти.
- Таким и остался... – тихо прошептала Наташа.
- Что ты сказала? - Михаил круто развернулся на пороге.
- Я??? Бог с тобой, ничего. Ты, кажется, в комнату шёл... Вот и иди на здоровье.
Михаил надвинулся на жену, и у Наташи мелькнула нехорошая мысль, что она рискует оказаться в Лондоне со свежим синяком.
- Если ты только и умеешь, что отвечать грубостью и силой, то ты не мужчина. Ты жалок, Миша. Только сам этого не замечаешь.
- А ты на меня пафосом не дави, тоже мне - леди! - Михаил явно обрадовался возможности выпустить пар - связалась черт знает с кем, девицами психованными ... думает, ее там ждут!!
- Да ничем я не давлю на тебя... - Наташа устало махнула рукой. - А про леди... Каждая женщина является таковой, хотя бы в душе. Только вот не всякий мужчина - джентльменом. Я и не говорю, что меня где-то ждут. Я не такая самонадеянная, как ты.
- Так я еще и самонадеян? А ты со своими посылками? Письмами? Выклянчиваешь что-то, выклянчиваешь... Да плевать он на тебя хотел!!
- О Господи! Ты докатился до того, что начал оскорблять других. Прекрасно! Так и должен поступать настоящий мужчина! Миш, если я что-то у кого - то и выклянчиваю, то только терпения и сил у Бога, чтобы переносить твои выходки.
- Да как ты смеешь! - Михаил шипел, как рассерженная гадюка, совсем близко придвинувшись к жене и прижав ее коляску к кухонной раковине - Ты терпишь мои выходки! Да это я всю жизнь как привязанный к твоим колесам! Ни жизни нормальной ничего! Она меня терпит, понимаешь! Да это ты на моем горбу всю жизнь ездишь!!! Мне никакого света не видно, только тебя обслуживать! Как со своими придурошными по чужому мужику сохнуть, так это она шустра, а меня за идиота держит!
Во время мужниного шипения Наташа с удивлением поняла, что не испытывает никаких эмоций. Внутри нее царило все то же спокойствие. Она посмотрела на красное, вспотевшее лицо Михаила.
- Ты всё? Закончил? Спасибо, было интересно послушать. Знаешь, а ты не так уж и привязан к моим колёсам, коль почти не бываешь дома. И потом, я на твой горб сама не садилась. Хочешь развода? Ты его получишь. А теперь, пожалуйста, выйди из кухни, мне нужно помыть посуду и пол подмести.
- Слушай, ты - Михаил неожиданно схватил Наташу за воротник домашней рубашки. Молодая женщина совсем близко увидела его перекошенное лицо, - не смей мне указывать, что мне делать, а что нет! Еще раз откроешь рот - разукрашу так, что ни с каким паспортом не совпадешь! Хочешь в свой Лондон? Хочешь? - он тряхнул Наташу так, что та аж приподнялась в коляске. Натка сидела близко к раковине и сумела выхватить оттуда сковороду и, выставив её перед лицом мужа, спокойно произнесла:
- Отпусти меня, Миша. А то и я могу подправить твой паспорт.
В глазах Михаила мелькнуло нечто, напоминавшее изумление. Он разжал руки и с некоторым недоумением посмотрел на сковородку в Наташиных руках. Было ясно, что такого сопротивления от всегда тихой и молчаливой супруги он никак не ожидал. Но покидать поле боя побежденным было не в правилах Михаила.
- Давай, поезжай! Валяй! Только не клянчи у меня денег и не рассчитывай, что я тебя куда-нибудь повезу. Как хочешь, так и поезжай!! - он выпустил ее воротник и, уходя, хлопнул дверью кухни так, что на полке задребезжали чашки.
Несколько секунд Наташа просидела в молчании. Потом глубоко вздохнула и принялась за мытьё посуды. Один лишь раз предательски задрожали руки... так сильно, что она чуть не выронила тарелку... и на мгновение смутная пелена застлала глаза, но Наташа на секунду зажмурилась, еще раз глубоко вдохнула-выдохнула и все прошло. С этого дня в ее сердце по отношению к мужу поселилось совершенное безразличие. Ровно с того момента, когда Наташа поняла, что действительно способна утихомирить разошедшегося мужа тяжелой сковородкой, она раз и навсегда перестала не только его бояться, но и воспринимать всерьез.
Дождавшись, когда из комнаты мужа понесется раздирающая уши музыка, – Михаил любил тяжелый рок, а в минуты крайнего раздражения обычно врубал что-нибудь совсем скрежещущее, - Наташа тихонько проехала в свою комнату и плотно закрыла дверь. Она знала, что это не сильно поможет. Муж будет слушать свое «железо» еще часа полтора, до тех пор, пока соседи не начнут стучать в стенку. Натка давно уже собиралась купить беруши, но все как-то руки не доходили. «Ладно, ерунда, перетерплю, не впервой», - подумала она и, взяв в руки мобильник, быстро отстучала Саше смс: «Ты была права. Он никуда не поедет. Чуть не прибил, но я его послала». Бездумно посмотрев на голубоватый экран телефона, Наташа развернула коляску к компьютеру, когда телефон в ладони мягко завибрировал сигналом сообщения. Наташа прочла: «Надо было убить, а не посылать. Зайду завтра в 10. Поедем вместе». Она понимала, что поступает, в общем-то, не очень красиво, фактически заставив подругу бросить все, чтобы исполнить Наташину блажь. У Саши была семья, работа, в конце концов, вполне заслуженный отпуск. Она и так проводила с Наташей времени куда больше, чем нужно. Но Натка ничего не могла с собой поделать. Больше ей поехать было не с кем, а не ехать она не могла. Это было равносильно самоубийству. Впрочем, Саша об этом прекрасно знала, поэтому на следующее утро, ровно через час после того, как Михаил, к огромному облегчению Наташи, наконец вымелся из дома на работу, явилась к подруге. Прочитав еще раз сопроводительные инструкции, вложенные в письмо из оргкомитета, Саша хмыкнула:
- Так, моя дорогая, у нас могут возникнуть некоторые проблемы.
- Что такое? – испугалась Наташа, оторвавшись от поисков в Интернете анкеты для британского консульства.
- Тут сказано, что победителей трое, следовательно, поездка рассчитана на троих, а я ну никак на комнатную собачку не тяну, - сказала Саша, гордо выпятив свою и без того весьма аппетитную грудь.
- Ой, - тут Натка испугалась по-настоящему. Она резко побледнела и похолодевшими пальцами вцепилась в подлокотники коляски, - и как же… это же…
- Ну-ну! Ты чего? – Саша надвинулась на подругу. – Чтобы нас да вчетвером в Лондон не пустили?! А ну-ка…, – и она решительно двинулась к телефону, висевшему на стене в прихожей. Через десять минут весьма энергичных переговоров вопрос с четвертым участником поездки был решен, и Саня, забрав у Натки анкеты и паспорта, помчалась по делам.
Саша Турнамаева умела добиваться своего. Работа в одном из самых пафосных салонов Петербурга, в который частенько заезжали именитые клиенты, приучила уроженку Ташкента к ледяной вежливости и умению так виртуозно посылать куда подальше, что многие приходили от этого в полный восторг, и Сашка мгновенно получала желаемое. В течение всей недели Саше неоднократно пришлось использовать это умение сначала в консульстве, потом в милиции, а потом и в кассе аэропорта, покупая билеты на самолет. Именно она приняла на себя тот удар, который вряд ли бы выдержала уже очень давно никуда не ездившая и отвыкшая от всей волокиты Натка. Сама Наташа, в полной мере оценив героизм подруги, сгорала от стыда и рвалась изо всех сил быть хоть чем-то полезной. Занятие ей, впрочем, быстро нашлось. По поручению Саши Натке постоянно приходилось куда-то звонить, что-то уточнять, где-то что-то бронировать, узнавать расписание работы, аэропорта, касс, фирм. Почти каждый день приходилось подниматься часов в восемь утра, от чего Наташа уже давно отвыкла и, быстро собравшись, мчаться с Сашкой отстаивать длиннющие очереди, чтобы потом также быстро примчаться к дому, выскочить из машины и дальше тихонько карабкаться к себе, пока Сашка газовала в объезд пробок на работу. Дома Наташа готовила обед, чтобы ничем не вызвать новой вспышки раздражения у Михаила и не осложнить самой себе поездку. За неделю она так устала от тяжелой и неповоротливой отечественной бюрократии, что ни на какие скандалы у нее уже просто не хватало сил. Поставив все в холодильник, Наташа ныряла во всемирную сеть и добросовестно выполняла свои обязанности модератора и архивариуса. Но лихорадка отъезда не миновала и виртуальных друзей Натки. Белая Роза устроила у себя на сайте блиц-опрос о том, какие вопросы нужно задать Алану при встрече, вывесила подборку своих фотографий, на которых были запечатлены все этапы подготовки к отъезду и, конечно же, везде, где могла, написала о том, какой подарок она повезет в Лондон от всех русских рикманьячек. Печальный Ангел почти круглосуточно висела в аське, засыпая Наташу вопросами, как ей лучше одеться, что предпочитает Алан получать в виде подарков и как себя лучше вести. Наташа пыталась отвечать на эти вопросы, игнорируя откуда-то взявшееся неприятное царапающее чувство. Умом она прекрасно понимала, что неистребимое женское желание нравится вполне естественно, а учитывая обстоятельства этой поездки, было более чем понятным. Но из глубины души поднималась острая досада. Почувствовав ее в себе снова, Наташа перестала стучать по клавишам, печатая очередной ответ, и замерла, вслушиваясь в себя. С внезапно пришедшей ясностью она поняла, что это вовсе не досада и не пустое раздражение. Это была стариннейшая спутница всякой влюбленной женщины – ревность.
«Господи, да я, кажется, с ума схожу, - ужаснулась Наташа, - как я смею ревновать к Нему? К чистому моему, единственному? Да и мне ли это делать? Куда уж мне ревновать-то?» - Наташа бессильно уронила руки на колени неподвижных ног. Впервые за долгие годы острое понимание своей физической ограниченности снова накрыло Наташу. «Господи, куда я лезу? – внезапно подумала она, - куда мне до него? Что я ему? Я ведь ему и помочь ничем не могу, и даже просто понравиться не смогу. Разве может такая, как я, понравиться?» С этого момента ко всем волнениям предстоящего путешествия добавилась грызущая тоска. Наташа снова, на этот раз с небывалой остротой, воспринимала свое искалеченное тело, бессильные ноги, громоздкую, неповоротливую коляску. Вернулись бессонные ночи и мокрая от слез подушка. Каждое утро Наташа смотрела на фотографию улыбающегося Алана, стоявшую на прикроватной тумбочке, и до боли закусывала губы, чтобы сдержать рвущийся из глубины души стон. «Мой милый, все напрасно…» В одну из таких минут, как всегда ураганом влетевшая в комнату Александра, застала подругу скорчившейся на кровати, со спутанными волосами и красными, воспаленными от недавних слез глазами.
- Что случилось? – Сашка испуганно метнулась к Натке.
- Ничего, все в порядке, - Наташа совсем по-детски шмыгнула носом и поспешно вытерла щеки.
- Не ври мне, - строго сказала Александра, слегка сжав Наташино плечо. – Что, опять эта ошибка природы что-то выкинула? – второй раз за восемь лет их брака Саша назвала Наткиного мужа этим хлестким словосочетанием.
- Нет, - Наташа еще раз тихонько всхлипнула и потянулась за халатом.
- Свирелька, ты же знаешь, что я тебя насквозь вижу, - Саша бросила куртку прямо рядом с кроватью и притянула к себе подругу. Натка отстранилась.
- Если видишь, тогда сама догадаешься, - немного грубо отрезала она и натянула халат. Несколько секунд Саша пристально смотрела на Наташу, а потом тихо сказала:
- Это ты из-за Алана переживаешь? Думаешь, если ты на коляске, то теперь и на счастье права не имеешь?
Наташа потрясенно обернулась:
- Как ты…?
Сашка хмыкнула:
- Подруга, я, чай, не первый год замужем, и все твои шестилетние страдания на моих глазах прошли. Ты этого не забывай. Ты думала, что все это время мне про Алана рассказывала? Нет, моя дорогая, это ты мне про себя рассказывала, и про дурака этого, прости Господи, за которого замуж почему-то вышла и про то, что у тебя, на самом деле, на душе творится. Ты же мне своим Аланом всю себя до донышка вывернула. Я, кстати, уж прости, не сомневалась, что ты, чем ближе отъезд, тем больше начнешь с ума сходить. Только не предполагала, что вот по этому поводу, – и Александра постучала ногой по колесу стоявшей возле кровати коляски.
- Ну, кому я такая нужна, - почти застонала Наташа, на этот раз позволив подруге обнять себя. - Некрасивая, не умею ничего, да еще и калека! Вон посмотри, нет, ты посмотри! – она вырвалась из Сашиных рук и, резко перебросив тело в коляску, подъехала к компьютеру. Пощелкав клавишами, она вывела на экран фотографии Печального Ангела и Белой Розы. С монитора на Сашку смотрели две улыбающиеся молодые женщины с красивыми прическами, одна в модных джинсах, другая - в короткой юбке, выгодно подчеркивающей длинные красивые ноги.
- А теперь посмотри на меня, - Наташа оттолкнулась от стола и выехала на середину комнаты. – Посмотри! У меня даже коляска как половина твоей машины весит!!
- Хватит! – резкий окрик заставил Натку запнуться и подавиться словами. Пожалуй, впервые, за все годы их дружбы Саша говорила с ней в таком тоне.
- Наталья, ты – дура! – Турнамаева стояла совсем близко, и Натка увидела, как на Сашкиных щеках проступает опасный румянец. - Нам через полчаса ехать паспорта с визой забирать, я с ними вчера три часа собачилась, а она мне тут рассказывает, какая она несчастная! Ты к Алану едешь, которого кроме тебя, может, в жизни и не любил никто, а кочевряжишься. Тоже мне, юбке какой-то лярвы позавидовала! Да я из тебя такую красотку сделаю, что за тобой не то что Рикман Аль Пачино в Питер поедет!
Слова Александры произвели на Натку мгновенный терапевтический эффект. Она моментально успокоилась и, поняв, что натворила, виновато сжалась в своей коляске.
- Сашенька, - Наташа сглотнула и постаралась не встречаться с подругой глазами, - Сашенька, прости меня… я и правда дура… я тебе… я не знаю, что на меня нашло, я не хотела совсем… -
- Ладно, проехали, - Сашка была очень отходчива, да и злиться всерьез на Наташу она не собиралась. Просто это было единственное средство прекратить начинавшуюся истерику. – Кати в ванную умываться и давай шустрее собираться. У меня сегодня последний рабочий день, дел еще невпроворот. -
- Да, да, конечно, - Наташа почти пулей вылетела из комнаты. Открыв в ванной кран посильнее, она от души шепотом выругалась на себя последними словами. Действительно, дура. Закатила истерику человеку, который ради нее всю неделю рвался, да еще и отпуском пожертвовал, чтобы она могла своего ненаглядного увидеть, а она… Обозвав себя еще несколькими особо заковыристыми словами, Наташа сунула голову под ледяную воду – после чего окончательно пришла в себя.
По дороге в консульство обе женщины разговаривали о всяких пустяках, а когда машина поравнялась с салоном, Сашка притормозила.
- Подожди меня, я сейчас. –
Оставив Натку сторожить машину, Саша скрылась за вращающимися дверями дымчатого стекла. Недоумевая, почему Александра решила зайти в салон прямо сейчас, когда до начала ее рабочего дня оставался еще целый час, Наташа стала рассеянно поглядывать в окна, думая о том, что совсем скоро будет держать в руках паспорт с британской визой. Мысль эта вызывала теплую волну где-то в низу живота, которая постепенно поднималась все выше, окутывая все тело и делая его легким-легким. От утренней истерики не осталось и следа. Нет, ни ревность, ни чувство собственной ущербности никуда не ушли, но как будто притупились, спрятались куда-то, став на время неощутимыми. Едва только Наташа почувствовала, что губы ее непроизвольно раздвигаются в улыбке, дверь машины распахнулась, и Сашка снова села на водительское место.
- Улыбаешься? Вот это правильно, - она одобрительно кивнула, поправляя сбившийся берет, - в понедельник с утра будем делать из тебя Монику Белуччи.
- Кого? – недоуменно выпалила Натка, широко раскрыв глаза.
- Ну, или Софи Марсо, что больше подойдет, - увидев изумленное лицо подруги, Сашка хмыкнула и пояснила: - Я тебя записала к девочкам своим. Будем тебя готовить к встрече с мистером Рикманом или, кто он по титулу в Англии, сэр?
- Нет, у него нет рыцарского звания, - на автомате ответила Наташа, пытаясь осмыслить только что свалившуюся новость.
- Какое упущение, - покачала головой Саша, трогая с места, - совсем они там, в Англии, распустились. Ну, ничего, мы и это поправим.